Главная страница  О сайте  Ссылки  книга отзывов  e-mail      
Могилы людей


Яропольский Георгий Борисович (1958-2015)


      Поэт, переводчик. Жил в Нальчике. Автор сборников стихов: «Пролог», «Акт третий, сцена первая», «Реквием по столетию», «Сфера дымчатого стекла», «Нечто большее» и др.
       В издательствах «Домино» (СПб.) и «Эксмо» (М.) опубликованы переводы на русский язык романов «Белый отель» и «Арарат» Д.М. Томаса, «Облачный атлас» Д. Митчелла, «Лондонские поля» М. Эмиса, «Влюбленный призрак» Дж. Кэрролла, «Носорог для Папы Римского» Л. Норфолка, «Прелестные создания» Т. Шевалье, «Дневники голодной акулы» С. Холла и т. д. Стихи, переводы и статьи печатались в журналах «Дружба народов», «Эльбрус», «Литературная Кабардино-Балкария», «Вайнах», «Ковчег», «Дети Ра», «Футурум АРТ», «Южная Звезда», «Литературный Меридиан», «Сибирские огни» и др. Узнать больше о поэте вы можете здесь:
       https://45parallel.net/georgiy_yaropolskiy/
      Cкончался Г.Б. Яропольский 21 ноября 2015 года, похоронен в Нальчике на Старом Христианском кладбище.



Несколько стихов Г.Б. Яропольского
 

Скука мира

Не облечённая в слова,
но ведающая о сроке,
прёт-продирается трава,
ещё не слышавшая строки:

«Что восхитительней, живей
войны, сражений и пожаров?»
Легко разгонит суховей
беду на тысячи гектаров.

Огня известен аппетит —
на всё накладывает руку!
Но живость бойни мне претит —
не предпочесть ли мира скуку?

Не сделать ли её полней,
отгородившись от кошмаров
«кровавых и пустых полей,
бивака, рыцарских ударов»?

Всё длится, длится бранный пир,
гремят глумливые копыта!
…Но что такое скучный мир
в том мире, где война забыта?





Кузены шимпанзе
 
С нахрапом, ведомым арахнам,
торт венчан храмом из безе.
По иерархиям — шарахнем!
Мы все — кузены шимпанзе.

Равновелики рожи, лики,
мураш — такой же дромадер,
а цепкий усик повилики
повелевает брать пример.

Зачин за пазухой итога,
сухими ножками суча,
орёт как резаный, и только
смысл отчебучил стрекача.




        Голем
 
По мне, что про-, что анти-
(не важно, по лбу, в лоб).
Один вопит о вате,
другой клянёт укроп.

Всё это — лишь завеса,
слепой язык вражды,
а бреднем вынуть беса —
напрасные труды.

Не послан небесами
коварный этот псих;
его мы лепим сами —
любой из «малых сих».

И се, жестокой вые
навряд ли что грозит:
мы — части составные
хвоста, рогов, копыт.

Он весь из мелкой пыли,
ему не гаркнешь «вон!».
Его мы сотворили,
но правит нами — он.




          Памятник
 
В чём основа и суть ваянья?
Если поезд возьмёт разбег,
не успеешь прочесть названья
безоглядно мелькнувших рек.
 
В торопливом окне топорщась,
режут глаз, невпопад белы,
средь набухших болотных рощиц
омертвелых берёз стволы.

Словно кто-то дефолиантом
их облить получил приказ;
в этом выверте вороватом —
поступь времени без прикрас.

То, что призвано жизнь тиранить,
ничего само не хранит;
против времени — только память,
воплощаемая в гранит.

Так, являясь из дальней дали,
застывает мужик в пальто:
«Это ж памятник! — чтоб сказали. —
Не посадит его никто».




        Сорняки
 
В подъезде, где я жил,
произошло убийство.
Убийцей был дебил,
его поймали быстро.

Убитым был сосед,
пенсионер-собачник.
О том, что это бред,
наш двор до сих судачит.

Пятьсот рублей дебил
добыл тогда — непруха!
А прежде чем добил,
отсёк в запарке ухо.

По крыше он убёг,
но вскорости нагнали.
Какой впаяют срок,
пока мы не узнали.

В тот день я из дверей
как пробка — стало гнусно.
Скорее прочь, скорей!
Шагах в трёхстах запнулся.

С простора пустыря
я к дому пригляделся:
над трубами паря,
клубился дым злодейства.

Заляпано стекло?
Протёр свои очочки,
но не пропало зло,
а только стало чётче.

Ликуй, двадцатый век!
Пророс ты в двадцать первый,
поскольку человек
и в нём остался стервой.

Живучи сорняки,
плевать им на прополку,
а в горечи строки,
увы, не много толку.


Стихи с https://stihi.ru/avtor/yaropolsky